Чехов и Донбасс

И Чехов, и Бунин любили Украину, а точнее, Донбасс (я даже не знаю, бывали ли они на Западной Украине) - для Бунина это была Малороссия, для Чехова - "наши печенеги" - он говорил это ласково, не в виде оскорбления. Правда, он немного ошибался: печенеги пришли на территорию нынешней Венгрии, а на территории Украины жили половцы.

Карта вот:

Это картина на начало XIII-го века.

Несмотря на то, что нам сейчас трудно представить Россию времён Прекрасной Эпохи (период в Европейской культуре с 1880-х годов до 1914-го, термин появился задним числом после Великой Войны, пережитой катастрофически; ср. с термином Старая Америка, которым обозначается американская культура до 1920-го года), лично у меня сложилось такое впечатление, будто Чехов и Бунин вообще не воспринимали тогдашнюю Украину как другую страну - для них это была просто "хуторянская Россия" (как Финляндию называли "дачной Россией") - колоритная, самобытная, единственная в своём роде. К сожалению, появившийся на Западной Украине национализм, крайне враждебный как к полякам, так и к русским, поскольку такова была его задача, разработанная в тухлых головах австрийского генштаба, привёл в итоге Украину к тому, к чему привёл. Русский язык запрещён (официальными языками Украины являются украинский и английский), русская церковь запрещена, памятники, связанные с Россией, уничтожены, улицы, имевшие отношение к России, переименованы, как и все населённые пункты, многие из которых и были построены русскими (скажем, Макеевку - пригород Донецка - заселили 500 русских семей из Свердловской области, которые и построили этот город по размерам почти с сам Донецк), наконец, книги на русском языке изъяты из библиотек и сожжены. - Невероятно, но в этой ненависти ко всему русскому бандеровцы переплюнули даже немецких нацистов, поскольку в Германии тех лет свободно издавались русские писатели, ставились пьесы по тому же Чехову (можете себе такое представить в сегодняшней Украине?), в фильмах снимались русские актёры (не из СССР, конечно, а из числа эмигрантов), свободно преподавался русский язык и книги были на русском языке в библиотеках. Вообще, я пришёл к твёрдому выводу, что шовинизм, будь то польское миссионерство или украинский бандеризм, это нечто находящееся на самом днище бытия, фактически животный уровень. И ещё кое-что я понял: шовинизм в каком-то смысле подобен скрытой инфекции - любой народ может осатанеть, если, так сказать, заболеет. Происходит это стремительно и, кажется, не зависит от культурного уровня. Вообще, и культура тоже достойна разочарования. Наверное, Лем наиболее точно выразил суть культуры, приведу точную цитату, как она была переведена на русский (оригинал на польском не хочу искать, пардон): "Культура есть нечто необходимое и случайное, как подстилка гнезда; это - убежище от Мироздания, маленькая контрвселенная, с существованием которой большая Вселенная мирится молчаливо и равнодушно - равнодушно потому, что в самом Мироздании нет ответа на вопросы о добре и зле, о прекрасном и безобразном, о законах и нравах. Язык - порождение культуры - служит каркасом гнезда, скрепляет подстилку, придавая ей форму, которая обитателям гнезда кажется единственно возможной. Язык - знак их тождественности, общий знаменатель, инвариантный признак, и его действенность кончается сразу же за порогом этой хрупкой постройки" (см. мой очерк "Лем и его Космос", 2024). - Иначе говоря, культура имеет защитную функцию, но она крайне уязвима. В действительности мы живём в необозримом Хаосе и являемся его частью. Но поскольку воспринимать такую ситуацию, сохраняя здравый рассудок, невозможно, лучшие умы создали культуру как комфортную среду бытия, якобы и нет этих бездонных пространств, а есть только вот это уютное гнёздышко с томиками стихов, феерическими грёзами и эпикурейским блаженством философии. Это иллюзия и только, но так жизнь, по крайней мере, можно выносить. А что там, за пределами этого гемюта? Ничего, бессмыслица существования, - то, о чём толковали Майнлендер, Бирс, Андреев, Цапффе, Абэ, Чоран, Линкола, Бергамини и другие, и у Чехова это есть и, возможно, это надломило его. Но всю культуру, всё человеческое бытие пронизывает фарс, "мелочное уродство существования" (Лавкрафт), "чёрное колдовство обыденности" (Кастанеда), с чем и пытается бороться экспрессионизм с его страстным и категорическим тяготением к истинности, невзирая ни на что, без грана цинизма, без сомнений и колебаний. Утверждая истинность любви и ненависти, красоты и уродства, невинности и порока, истинной доброты и подлинного зла, насколько это возможно, рождается, наконец, хоть какое-то ядро смысла. "Мы не хотим слушать человеческие речи", - говорили Чешские Братья. - "Мы хотим слышать голос бога". И ответствовал им безумец с стекляными глазами, и это было не от мира сего. - Что бы это ни было, сомнений в истинности не оставалось. Экспрессионизм, согласно латинскому слову expressio, подразумевает удар, порыв - нечто стихийное и ошеломительное, когда вдруг ты понимаешь тонкую суть масштабности или когда нечто мимолётное приобретает космическое значение. Всё взаимосвязано и, определённо, _имеет_ смысл. Но смысл этот - суть безумие...

То бишь о чём это я. Ах да, Украина. Украина - очень мистическая земля, очень своевольная. Не поэтому ли ни один народ не смог на ней закрепиться? Сбрасывала она всех, так или иначе, как будто тёмное безумие её полтавских глаз не могло выносить эту праздность. Под чёрным флагом Нестора Ивановича Махно проявлялась суть её - гордая, непокорная.

Манифест польского модернизма

Stanisław Przybyszewski, "Confiteor" (1899)

Комментировать сам текст ни к чему - всё прекраснейшим образом изложено, но хотел бы отметить контекст, в котором это было сказано. Началась великая Ницшевская эпоха - это было уже без него, хотя сам он ещё был жив, вы понимаете. Ницше был последним классическим мыслителем и - первым современным. Именно из Ницше черпали идеи, стилистику или напрямую тезисы первые модернисты, в числе коих был Станислав Пшибышевский (1868-1927), видный писатель и представитель польской богемы (его женой была муза многих тогдашних передовых авторов Европы, норвежская пианистка Дагни Юль (1867-1901)), чуть позже образовались акцентированные школы, среди которых наиболее интересны, с моей точки зрения, экзистенциалистская, экспрессионистская и футуристская, а также были и многие другие, которые мне неинтересны или неприятны из-за откровенного маразма и дегенератизма (как психопаты и полоумные понимают "авангард" - как нечто психопатическое и полоумное, соответственно); при этом замечательно то, что все три направления были очень развиты и где-то достигали вершин и глубин сразу в нескольких культурах - германской, латинской и славянской, тогда как сюрреализм или дадаизм всегда были лишь местечковыми аберративами, никому не интересными, кроме каких-нибудь бесплодных французов. Появился жанр кинематографа, открывший новые горизонты в Искусстве, причём, что невероятно, один из ранних фильмов представлял в качестве камео не кого иного, как самого Ницше.



К большому, огромному сожалению этот энтузиазм был погашен Первой Мировой войною, невыразимый ужас проник в каждое слово тогдашней творческой богемы, вплоть до буквального восприятия происходящего как Апокалипсиса (существовало такое жуткое предание в Европе, будто после смерти Яна Жижки из его кожи сделали барабан и якобы когда в него забили, началась эта кошмарная война; об этом подробно рассказано у "австрочеха" Мейера в "Walpurgisnacht" (1917)). Ужас, отчаянье, образы измученных людей и лошадей, толпы сумасшедших и калек, - всё это заполнило страницы книг тогдашних авторов, а в России было даже и раньше, - невыразимым безумием ужаса исполнены страницы повести "Красный смех" (1904) Леонида Андреева; впечатлительный и обладавший очень сложной психической конституцией, Андреев передал ужас происходящего до степени дурноты. Самое частое слово, которое у него встречается, это "безумие". "Я всмотрелся в глаза и увидел в них бездну невыразимого ужаса и понял, что этот человек безумен", "Я смотрел на толпу людей, едва ли понимавших, куда бредут они, и вдруг понял, что все они безумны", "Разве вы ещё не поняли, что этот фельдшер безумен?" (фразы переданы в моём пересказе), - непредсказуемый, невероятный ход сюжетной линии в историях Андреева сразу же сделал его исключительным автором и он был вполне признан как один из ведущих писателей (позже прославится также его сын Даниил Андреев (1906-1959), автор метафизического трактата "Роза Мира" (1950-1958, изд. 1991)). Вот только для него это была не литература, а всё по-настоящему и он внезапно умер, находясь в гостях в Финляндии, от разрыва сердца. Ему было 48 лет и по материнской линии он был также из мелкопоместной шляхты. Говорю "также" ввиду контекста (Ницше, Пшибышевский).

Итак, Пшибышевский и польский модерн. Всё началось, как я уже сказал, в аккурат с подъёмом славы Ницше. Правда, самая экспрессивная его книга - "Се Человек!" - будет издана только через 20 лет после её написания - в 1908-м году, что произведёт большое впечатление и может твёрдо расцениваться как экспрессионистский трактат. Это воодушевит очень многих, ведь не суть важно то, что Ницше говорил, а то - _как_ он это говорил. Посему оценка творческой деятельности Ницше со стороны персон, которые сами не создали ровным счётом ничего (хотя, наверное, пытались, порождая какой-нибудь убогий мусор), двояко неправомочна: с одной стороны это недооценка, а с другой - переоценка. Ницше переоценивают, когда буквально подходят к "измерению" степени его влияния, но оно распространяется формально на убожеств, вроде Клагеса, Шпенглера и т.п., просто откровенных дегенератов, вроде Сартра с Камю, или каких-нибудь слабоумных американских дворняжек, не осиливших даже среднюю школу (при том, что Лондон или Лавкрафт представляли скорее прямой антиницшеанизм, на самом деле), - то есть Ницше уже в 24 года был профессором классической филологии, на секундочку, - но Ницше также и недооценивают, поскольку важность его работы была, как я уже сказал, в методике, в том смысле, с каким надобно философствовать. Он показал, что в добыче истинности можно совершенно не считаться ни с "авторитетами", ни с "общепринятыми" мнениями, а предрассудки и шаблоны не только можно, но и нужно разрушать. Ницше был одним из единиц, кого модно назвать интеллектуально честными мыслителями, и его требование быть безжалостно честным как к себе, так и к чему угодно, очень импонировало модернистам, а особенно упомянутых трёх направлений. "Неважно", - говорили они, эти пылкие сердца, вроде Ренцо Новаторе (1890-1920), - "что морально, а что нет. Важно быть только истинным". И плюс Достоевский, и плюс Гёлбдерлин. Всё это засияло, подобно Золотой Заре.

Приведу некоторые выдержки из этого ключевого для польского авангардизма манифеста Пшибышевского, - ключевые тезисы, которые характеризуют суть модерна и в чём можно увидеть ницшевский имморализм, аристократизм, принципиальный аполитизм, презрение ко всему стадному, подчёркнутый эстетизм взглядов и выпестованный крайний индивидуализм.

"Искусство в нашем понимании не есть ни «красота», ни «ein Theil der Erkenntniss», как называет его Шопенгауэр, и мы не принимаем ни одной из бесчисленных формул, выдвигаемых эстетиками, от Платона до старческих нелепостей Толстого — искусство — это воссоздание того, что вечно, независимо от каких-либо изменений и случайностей, независимо от времени и пространства, поэтому: реконструкция сущности, то есть души. И это душа, независимо от того, проявляется ли она во вселенной, в человечестве или в отдельном человеке.

(Sztuka w naszem pojęciu nie jest ani „piękno”, ani „ein Theil der Erkenntniss”, jak ją Schopenhauer nazywa, nie uznajemy również żadnej z tych bezlicznych formułek, jakie estetycy stawiali, począwszy od Platona, aż do starczych niedorzeczności Tołstoja — sztuka jest odtworzeniem tego, co jest wiecznem, niezależnem od wszelkich zmian lub przypadkowości, niezawisłem ani od czasu, ani od przestrzeni, a więc: odtworzeniem istotności, t. j. duszy. I to duszy, czy się we wszechświecie, czy w ludzkości, czy w pojedyńczem indywiduum przejawia.)

Искусство, следовательно, есть воссоздание жизни души во всех ее проявлениях, хороших или плохих, безобразных или красивых.

Это фундаментальный момент нашей эстетики.

(Sztuka zatem jest odtworzeniem życia duszy we wszystkich jej przejawach, niezależnie od tego, czy są dobre lub złe, brzydkie lub piękne.

To właśnie stanowi zasadniczy punkt naszej estetyki.)

Вчерашнее искусство было на службе так называемой морали. Даже самые могущественные художники, за немногими исключениями, не смогли проследить проявления души, оторванной от таких изменчивых понятий, как моральные или социальные понятия; они всегда нуждались в моральном и национальном прикрытии своих произведений. В нашем понимании искусство не знает никакой случайной классификации симптомов души на хорошие или плохие, оно не знает никаких принципов, ни моральных, ни социальных: для художника в нашем понимании все проявления души равны, он не учитывает их случайного значения, он не учитывает их случайного влияния, хорошего или дурного, будь то на человека или общество, только взвешивает их по той силе, с которой они проявляются.

(Sztuka wczorajsza była na usługach tak zwanej moralności. Nawet najpotężniejsi artyści z małymi wyjątkami nie byli w stanie śledzić przejawów duszy, oderwanych od tak zmiennych pojęć, jak pojęcia moralne lub społeczne; zawsze potrzebowali dla dzieł swych płaszczyka moralno-narodowego. Sztuka w naszem pojęciu nie zna przypadkowego rozklasyfikowania objawów duszy na dobre lub złe, nie zna żadnych zasad czy to moralnych, czy społecznych: dla artysty w naszem pojęciu są wszelkie przejawy duszy równomierne, nie zapatruje on się na ich wartość przypadkową, nie liczy się z ich przypadkowem złym lub dobrem oddziaływaniem, czy to na człowieka lub społeczeństwo, tylko odważa je wedle potęgi, z jaką się przejawiają.)

Поэтому художник воссоздает жизнь души во всех ее проявлениях; его не волнуют ни социальные, ни этические законы, он не знает случайных разграничений, названий и формул, ни одного из тех корыт, ветвей и грядок, в которые общество загнало, затолкало и ослабило огромный поток души: художник знает только – повторяю – силу, с которой душа вырывается наружу.

Искусство есть раскрытие души во всех ее состояниях, оно следует за ней по всем путям, следует за ней в вечность и всепространство, уходит с ней в прерии бытия и достигает радужных вершин.

(Artysta odtwarza zatem życie duszy we wszystkich przejawach; nic go nie obchodzą ani prawa społeczne ani etyczne, nie zna przypadkowych odgraniczeń, nazw i formułek, żadnych z tych koryt, odnóg i łożysk, w jakie społeczeństwo olbrzymi strumień duszy wepchnęło, go i osłabiło: Artysta zna tylko — powtarzam — potęgę, z jaką dusza na zewnątrz wybucha.

Sztuka jest objawieniem duszy we wszystkich jej stanach, śledzi ją na wszystkich drogach, wybiega za nią we wieczność i wszechprzestrzeń, wgłębia się z nią w praiły bytu i sięga w tęczowe szczyty.)

Искусство не имеет цели, оно самоцель, оно абсолют, потому что оно является отражением абсолюта – души.

(Sztuka niema żadnego celu, jest celem sama w sobie, jest absolutem bo jest odbiciem absolutu — duszy.)

(...)

Тенденциозное искусство, поучительное искусство, искусство-развлечение, искусство-патриотизм, искусство, имеющее какую-либо моральную или социальную цель, перестает быть искусством и становится «biblia pauperum» для людей, которые не умеют мыслить или слишком мало образованы, чтобы иметь возможность читать соответствующие учебники — таким людям нужны странствующие учителя, а не искусство.

Воздействовать на общество поучительно или нравственно, возбуждать в нем патриотизм или социальные инстинкты посредством искусства, значит унижать его, толкать его с высот абсолюта к жалкой случайности жизни, и художник, делающий это, недостоин имени художника.

Демократическое искусство, искусство для народа, стоит еще ниже. Искусство для народа — это отвратительное и плоское опошление средств, которыми пользуется художник, это плебейский доступ к тому, что по своей природе труднодоступно.

(Sztuka tendencyjna, sztuka pouczająca, sztuka-rozrywka, sztuka-patryotyzm, sztuka, mająca jakiś cel moralny lub społeczny, przestaje być sztuką a staje się „biblia pauperum” dla ludzi, którzy nie umieją myśleć, lub są zbyt mało wykształceni, by módz przeczytać odnośne podręczniki — a dla takich ludzi potrzebni są nauczyciele wędrowni, a nie sztuka.

Działać na społeczeństwo pouczająco albo moralnie, rozbudzać w niem, patryotyzm lub społeczne instynkta za pomocą sztuki, znaczy poniżać ją, spychać z wyżyn absolutu do nędznej przypadkowości życia, a artysta, który to robi, niegodny jest miana artysty.

Sztuka demokratyczna, sztuka dla ludu, jeszcze niżej stoi. Sztuka dla ludu, to wstrętne i płaskie banalizowanie środków, jakimi się artysta posługuje, to plebejuszowskie udostępnienie tego, co z natury rzeczy jest trudno dostępnem.)

Народу нужен хлеб, а не искусство, и если у него будет хлеб, он сам свой путь обрящет.

Снимать искусство с пьедестала и таскать его по всем рынкам и улицам — кощунство.

(Dla ludu chleba potrzeba nie sztuki, a jak będzie miał chleb, to sam sobie drogę znajdzie.

Zwlekać sztukę z jej piedestału, włóczyć ją po wszystkich rynkach i ulicach, to rzecz świętokradcza.)

(...)

Художник, жаждущий аплодисментов и жалующийся на малое признание толпы, все еще стоит в вестибюле искусства, он еще не чувствует себя господином, который не выпрашивает милостей, а щедрой рукой изливает их толпе и не желает благодарности — этого желает только плебей, поскольку такова суть этих выскочек.

Художник, который жалуется, что, разбрасывая сокровища своего духа, он оскверняет свою душу соприкосновением с толпой, перешел святой порог, заблуждается. Человек, не признающий никаких прав, стоящий над толпой, над миром, не может осквернить себя.

(Artysta, który pragnie poklasku, a skarży się na małe uznanie tłumu, stoi jeszcze w przedsionku sztuki, nie czuje się jeszcze panem, który łask nie żebrze, tylko hojną ręka je na tłum rzuca, i nie pragnie podzięki — tej pragnie tylko plebejusz, w duchu tej pragną tylko dorobkiewicze.

Artysta, który się skarży, że rozrzucając skarby swego ducha, kala swą duszę przez zetknięcie się z tłumem, przeszedł święty próg, ale się myli. Człowiek, nie uznający żadnych praw, stojący ponad tłumem, ponad światem, kalać się nie może.)

(...)

И я еще раз повторяю в ответ на все возможные обвинения, которые могут поступить в наш адрес:

Мы не знаем никаких законов, ни моральных, ни социальных, мы не знаем никаких соображений, каждое проявление души для нас чисто, свято, глубоко и таинственно, так как оно могущественно.

(I raz jeszcze powtarzam na wszystkie możliwe zarzuty, które nas spotkać mogą:

Nie znamy żadnych praw, ani moralnych, ani społecznych, nie znamy żadnych względów, każdy przejaw duszy jest dla nas czystym, świętym, głębią i tajemnicą, skoro jest potężny.)

Вот теперь можно завершить! Сказано более чем великолепно, никакие комментарии не требуются. По формату манифест немного больше (на последних страницах пан Пшибышевский стал вдруг ужасно нудить), но, кажется, концепт из приведённых сентенций должен быть достаточно ясным.

Это - первичный, самый ранний модерн, так сказать, его ядро. Все авангардные течения появятся позже, уже в XX-м веке. Именно этим важен посыл Пшибышевского - он не знал и не видел распылённости авангардных течений, как быстро они замусорились поделками всяких дегенератов и уж точно ему и на ум никогда не приходило, что "модерновое художество" это закачивание краски в анус и пульверизация сего на стену (то, что у французов называется "авангардным искусством"), ну а затем грянула Великая Война, ужас которой и представить себе никто не мог, хотя, как я уже сказал, этот ужас передан был уже Андреевым от впечатления от Русско-японской войны 1904-1905-х гг.. - Безумие невыразимого ужаса: экзистент и суть "будничного Апокалипсиса" Чорана (1911-1995), у которого, в отличие от Пшибышевского, никаких сверхценных иллюзий уже не было.

PS И вот такую вот блевотину будут называть "авангардной" "музыкой" в академической маразматической среде:



[...]

О тёплой зиме (2025)

Похоже, зима тёплая не только у нас на Юге, но всюду в Европейской части России, т.е. на Великорусской Возвышенности. Не знаю, правда, почему показали карту синоптики Еврозоны, а не всей России, ведь и на Урале, и в Сибири, и на Дальнем Востоке тоже аномалии и ещё какие, но вот написано, что отклонение от стандартной погодной нормы составляет от 4-9 до 12 градусов. Это много...

У нас, собственно, вот уже много лет в феврале зеленеет травка и зимы настоящей нет, но теперь подобная ситуация касается уже обширных регионов.

При этом, как я уже подробно рассказывал, сие нужно воспринимать не как "потепление" как таковое, а стабилизацию после долго периода похолодания, длившегося с XI-го века по 1930-е годы, когда температура стала постепенно расти. Именно этот период с пиками очень холодных веков в XIV-XVI-е века. - когда в Европе вырубили весь лес, чтобы не околеть от голода, изменились языки, потому что из-за цинги выпадали зубы и появились шипящие звуки или языки стали невнятными, как у англичан и скандинавов (соответственно, звуки "th" и "ph" появились вместо "с" и "ф", потому что зубов не было), было введено крепостное право, что, в свою очередь, вызвало крайнее недовольство и крестьянские бунты, в свою очередь потребовавшие создание регулярной армии для их подавления (кошмар просто какой-то), - известен как Тёмные Века. Плюс не забываем о Чёрной Смерти, как её назвали - чуме, которая пришла в Европу по торговому Шёлковому Пути. В Китае в чуме постепенно сгорали целые регионы и это длилось долго. Наконец, чума охватила и Европу. Холод, голод и чума бушевали столетьями в общем фоне какого-то макабрического ужаса (корни европейского мистицизма), смешанного с каким-то безумным восторгом (фарс барочного стиля), изображённого на гравюрах тех лет. Затем ФН выдвинут свою гипотезу о "фантомном тысячелетии", перечёркивая Античность и все древние цивилизации. Причём они пишут о чём угодно, но только не об антропологии и пертурбациях климата, потому что это не сильно в пользу их измышлений (хотя осторожно и кокетливо пытаются шельмовать с генетикой, якобы мутации происходят быстрее, чем это утверждают всякие там специалисты; ну да, а череп за пару веков может "флюктуировать" в параметре сантиметров, хотя антропологи говорят, что разница даже в пять миллиметров в черепном индексе является гигантской и форма черепа меняется микроскопически на протяжении тысячелетий).

разница между русским и французом едва ли различима
при сравнении высоты черепного свода,
ведь, по ФН, это "один и тот же народ",
"просто политически разделённый в XVII-м веке",
а за пару веков "череп меняется быстрее,
чем думают всякие специалисты с их тысячелетиями"

Я вообще не помню, чтобы у ФН хоть раз упомянулось само слово антропология - то есть фундаментальная наука о происхождении человека (в чём и юмор и парадокс!) - не говоря уже о сравнительных данных (уж если, по их мнению, баварцы это "те же казаки" - будьте любезны показать это сравнительными данными; насколько я знаю, у них колоссальная разница в черепном индексе - общее их происхождение категорически исключено! баварцы являются прямыми потомками архантропов Шварцвальда с соответствующим антротипом (туранидный череп, плоское лицо, короткий, толстый, вздёрнутый нос, очень короткая шея (как будто её нет вовсе и голова растёт прямо из плеч), короткие руки и ноги с короткими пальцами, плечи и круп строго на одном уровне, голос всегда с нотками визгливости и легко переходит на визг (уже по этому визгливому голосу легко узнать германца)), тогда как казаки, как и прочие русские, происходят из региона южной и восточной Балтики, т.е. в совершенно другом ареале). Т.е. ФН вместо "фиктивной" книжной истории написали не менее фиктивную альтернативную историю в сферическом вакууме воображения, где нет ни чумы, ни страшных холодов. И плевать на то, что шкала Солнечных колебаний это _тоже математика_ и показывает пики возвышения и понижения температуры, с научной точностью обозначая тысячелетие пониженных температур (мне очень интересно, как в представлении ФН жили тогда люди, да ещё и плюс чума). Я не понимаю, про какие "великие завоевания" мира XIV-XVI-е веков толкуют ФН, когда это был самый пик (!!) холодов, страшного голода во всей Евразии и где чума бушевала как в Европе, так и в России и в Китае, опустошая целые регионы! Ещё раз повторю: вымерло свыше 90% населения, все леса вырубили на растопку, потому что холодно было круглый год. Выживала горстка людей, кому кое-как хватало скудного пропитания. Кто там и где воевал несметными ордами на этих просторах Евразии - это уж чёрт знает. Я, конечно, сам люблю пофантазировать про Венедов, Киммерию и всё такое, но всё же немного опираясь на научные данные; и, кстати, в моей истории всё происходит гораздо раньше XI-го века - уже в IV-м веке венеды разделились на славян и балтов, а затем появились уже русские, латыши и др. современные нации, хотя финские народы и по сей день продолжают называть русских венедами (venäläiset (фин.), venelased (эст.), venälaižed (веп.) и др.)) - это имя закрепилось в финских языках, очевидно, ещё с тех времён, когда столицей венедов была Венета (сейчас на этом месте стоит Санкт-Петербург), откуда они совершали продвижение на юг, создав две колонии - Вену (так называется нынешняя столица Австрии) и Венетию (ныне область Венеция на севере Италии) - т.н. Янтарный Путь, поскольку янтарь, добываемый в Балтике, был драгоценностью и основой процветания венедов (иже пруссов или лехитов). Всё это процветание обрушилось из-за начавшегося изменения климата, а потом пришла Чёрная Смерть и, скорее всего, навсегда изувечила душу Европы. Тогда как у ФН я вообще не припомню даже упоминания (!) о трёх масштабных эпидемиях чумы в Европе и России; что касается Китая, то чума там и появилась и практически всё население вымерло, деревни стояли пустые. Кое-как выживали только на побережье, где и сейчас живёт почти всё население Китая.

Как бы то ни было, сейчас температура не "растёт", а нормализуется. До какой степени? Ну, когда Швеция станет пригодной для выращивания винограда, где он и рос тысячу лет назад) Когда это станет возможным, тогда и будет примерно то, как было до похолодания. Что касается России, то тысячу лет назад наша страна была мировым рекордсменом по урожаям... апельсинов. Я не шучу! Я не настолько фантазёр, чтобы такое придумать:) Так что в России климат устаканится как примерно субтропический. Какой и был!

А к снегу мы привыкли, что ж. Это часть нашей культуры) Но, поверьте, к урожаям апельсинов мы тоже быстро привыкнем и нам это понравится!:))) Обожаю апельсины.

PS В винограде, апельсинах и прочих ягодах и фруктах содержится больше количество витамина С, благодаря чему наши предки не знали цинги и других заболеваний, связанных с авитаминозом. Когда наступили холода и погибли виноград и апельсины и другие полезные продукты, первое, с чем столкнулись наши предки, была цинга, вызывающаяся нехваткой витамина С. От цинги дёсны кровоточат, зубы расшатываются и, наконец, выпадают. Из-за этого, как я уже сказал, языкам пришлось приспосабливаться к речи без зубов. Так древнеанглийский язык, который был резким, твёрдым и акцентированным, превратился примерно в XV-м веке в современный, подстроенный под речь без зубов. В польском (особенно), чешском, русском и балтийских языках появилось множество шипящих. В финских языках в принципе нет твёрдых звуков (тут я не могу сказать, всегда ли они такими и были или стали таковыми - надо уточнить это), - финские слова, типа "калевала" или, не знаю, "каалемаала", напоминают лепет младенцев, - а скандинавские языки, особенно датский и норвежский Бергена (считается самым невнятным языком Европы), стали настолько невнятными, что просто диву даёшься, как их вообще можно понимать; звучат они так, как будто рот набит ватой и, похоже, предназначены сугубо для речи без зубов напрочь. Можете послушать ради интереса - невероятно, что в этом наборе звуков можно выделить какие-то отдельные сова. Отсюда смешные обертоны, типа английского "как это по буквам?" - "В, и, д, х, э, м" - "Видэм?" - "Видхам, через "хейт"". Представляете это на русском? "Меня зовут Серёга" - "А как это по буквам?")))) А у англичан часто приходится уточнять. Как понимают друг-друга норвежские аутисты - загадка. У них самый неразборчивый язык из всех языков Европы. (Боже мой! С самого детства Варги знает английский практически как свой второй родной язык и при этом умудряется мямлить на нём в бергенской манере так, что половину невозможно разобрать).

PS2 Вопрос: если цинга была главным бичом жизни в холода (плюс постоянно вспыхивающие эпидемии чумы и вечный голод из-за невозможности вырастить что-то на земле), почему же не позаботились о том, чтобы как-то спасаться от неё? Ну, хотя бы капусту квасить, ведь в ней много витамина С. Да в том-то и дело, что никто знать не знал, из-за чего возникает цинга. Думали, что это из-за голода. Нет, это из-за нехватки витаминов, но тогда и такого слова-то не было. Только в самом конце XVI-го века, когда пик холодов уже прошёл, в Нидерландах обратили внимание, что клюква, которая кислая и не особенно питательная, хорошо помогает при цинге. Тогда стали запасаться клюквенным соком и цинги не возникало. Однако цинга к тому времени уже необратимо травмировала народы, вплоть до изменения их морали (выживание любой ценой, переступая через всё мыслимое), менталитета (глубокий фатализм проник в сердца европейцев) и языков (они крайне подурнели из-за многовековой беззубости). В регионе же Афросредиземноморья, от Парижа и южнее, где не было таких холодов, культура и процветала, из-за чего наша бедная Северная Европа кажется такой жалкой и дикой. Не до культуры было. Поражает в принципе то, что народы не сломались и выжили. Такое праздным латинянам и не представить себе. По крайней мере, мы доказали своё право на жизнь и даже тогда не утратили культуры, пусть даже она и не процветала.

Рейнский диалект

Точнее, один из многих рейнских диалектов (всего в "немецком" языке 36 диалектов, в том числе взаимонепонятных, хотя нагло считаются не отдельными языками, а "диалектами"; при этом с точки зрения немецких прохвостов от квазинауки сербский и хорватский это два "абсолютно разных языка", хотя на самом деле они отличаются только тем, что один пишется кириллицей, а другой латиницей, а больше разницы и нет, они абсолютно взаимопонятны (как и болгарский и македонский, кстати), в отличие от "немецкого" Бремена и "немецкого" Аугсбурга).







Отстойно звучит, конечно. У немцев никогда не было хороших песен. Как говорится: "Красивые песни создают только красивые народы".

165-летие Чехова

Наверное, я совершил ошибку, решив перечитать сначала Бунина, а потом Чехова - после Бунина Чехова читать до крайности тяжко, хотя что-то я всё же прочёл. Он слишком упирал на психологизм, потому что это было ещё внове в те годы и, как по мне, он не различал чувства меры. Вот из-за этой плебейской манеры докучливо и дотошно объяснять каждый чих, каждый вздох, каждый шаг героя, любое движение его туловища или ума, невозможно читать литературу дворняжек (у нас хоть выбор есть, а в США вся лит-ра только такая). Почему этого нет у писателей из дворян (у Бунина, в частности)? Потому что у благородного сословия чувство дистанции в генах и, кроме того, в базисном воспитании. Они никого к себе близко не подпускают, но и сами не суются во всякую грязь. Плебеи же не знают никакой меры! Вот и Чехов тоже был их типа "психологов" - просто невозможно это читать. Что, чёрт побери , можно "выяснить" в человеке, кроме того, что у нег набор стандартных биологических функций и поведенческих реакций? Интересно ведь не это.

Как бы то ни было, для меня Чехов слишком плосок. Бунин, несомненно, мне несравненно ближе. Он и ясней и чище, и слог его блестящ. Всё же не "за просто так" он получил не одну, а три Пушкинские премии и вдобавок стал первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию. Кроме того, Бунину повезло и с новым жанром искусства - с кинематографом. Уже при его жизни, в 1940-х годах, было замечено, что его истории отлично отображаются в кино и начались экранизации, коих было много. Чехов же того времени уже не застал, а театральную работу он явно не тянул. Как всегда - ищите женщину! В конце жизни на шею Чехову уселась эдакая немка, которая с плебейской простотою всерьёз полагала, что Чехов лично под неё будет писать пьесы. Желчный и саркастичный, Чехов такими планами не располагал, да и вообще, особых иллюзий о женщинах не имел) Тем не менее, театр отнял остатки его сил, коих хватало ещё в тяжкой и многолетней борьбе с туберкулёзом, превратившим его крепкое и крупное тело крестьянина в что-то желтушно-иссохшее. Чехов напрасно так напирал на "литературный труд" в последние десять лет своей жизни, дойдя до истощения и, как пишут биографы, мечтавший хоть годик побыть просто в покое. Но покоя уже не было...

При этом, как всегда, мы вовсе не интересуемся вопросами морали - был ли он "хорошим" или "плоим" человеком или писателем или театралом, потому что такими вопросами задаются только дети и всякие балбесики. (Можно подумать, что смертным дано знать, что есть истинное добро и настоящее зло, а не набор всякой словесной шелухи). Нас интересует только суть! Чехов, как это представляется лично мне, слишком серьёзно относился к такому похабству, как литература и театр. Будь он поэтом, его жизнь сложилась б иначе, но стихов он, кажется, не сочинял и, кроме того, поэтическим темпераментом (а именно он делает интересными Ницше и Кроули) не обладал. Несчастный, по сути, человек, страдавший от неудовлетворённого самолюбия, кому-то что-то вечно доказывающий. Нет, он не был ресентиментом, как это любят врать немцы (ибо всякий германец - в первую очередь лжец), он был горд необычайно, но по какой-то причине жизнь его просто не складывалась. Возможно, из-за рождения в таком неприятном городе как Таганрог, где заправляли иноземные торгаши и прямо на улицах похищали девушек для турецких гаремов, возможно из-за зыбкости статуса его семьи (не плебеи, но и не помещики), а возможно, из-за своего характера, который был, скажем так, не из приятных. По крайней мере, чувство дистанции у него отсутствовало напрочь, начисто. Забавно, что это почему-то кажется глубоко родственным англичанам, которые по неведомой причине просто обожают Чехова. В самой России любят Достоевского, и должен признать, что слог его действительно сказочный. Именно поэтому я его и не читал) Хотя любому нужно читать Достоевского, чтобы представлять себе всю красоту и изысканность русской речи. Для немцев это недоступно - я не знаю ни одного "мыслящего остолпа" Германии, который знал бы русский язык, хотя шпенглер, кажется, тужился, но, ясно дело, не осилил; итальянский он тоже не потянул) Достоевский был из дворян, ясно дело, и у него чувство дистанции не просто было, оно было у него до крайности обострено; в том-то и проблема его заключалась - в его крайней мнительности и обидчивости; такой же был и Гоголь. В этом и разница школ - жёсткая, лаконичная, даже агрессивная школа Чехова (а я отношусь именно к ней) и интровертивная, мечтательная, крайне прихотливая и утончённая школа Достоевского, - так или иначе любой русский автор относится к той или другой школе, если мы говорим не о пустышках, которые что-то там кропают в своих сифилитичных коммуналках смердящих мочой "таинственных закоулков", а о талантах, работающих со стилем. Скажем, в немецкой или какой-нибудь американской литературе подобные направления различить невозможно, но, не стану отрицать, есть очень чёткие контуры школ во Франции и Англии, где литература всё же была чем-то большим, чем просто способом заработка (как в США) или продуцирование ужаснейшего ресентимента, если не назвать определённей (как у немецкоязычных). Ну, и, соответственно, есть и какие-то касания. Французов я, правда, не знаю (брезгую), а вот идея провести какие-то параллели меж русской и английской литературности действительно есть. Я не знаю, напишу ли я что-то на эту тему или нет - я никогда не ставлю никакой задачи. О многом я просто уже забыл. Профита с этого ноль, энивэй)

*

Bon! Чехов, безусловно, имел свой резон и мы относимся к этому достаточно дистанционно. К нему постоянно навязывались в друзья, но не те, к кому он бы хотел навязываться сам, а его откровенно сторонились. Пытаясь создавать свою жизнь, буквально творчески производить её, он неохотно говорил о фактах биографии, а отчаянно пытался быть кем-то, вполне возможно завысив планку слишком. Естественно, было предостаточно тех, к кому он мог относиться высокомерно и свысока. После того, как он начал издаваться, родная мать говорила о нём с придыханием, как будто это был какой-то махатма; наконец, и отец перед ним преклонился, словно перед каким-то благодетелем. С братьями же Антоше повезло - все они по способностям уступали ему, то есть были просто обыкновенными посредственностями. А Чехов таким быть не хотел...)

Фактически же, говоря о заслугах, Чехов создал не одно, а три новых направления в литературе. Практически в чистом вид Чехов перешёл в английскую литературу благодаря Вулф, очень похожей на него психотипом (и та же чудовищная манера плескаться в "психологических", но на самом деле бихевиористско-зоологических помоях), и многим другим такого же пошиба авторам (нет там знати), но нужно подчеркнуть, что Чехов почти маниакально работал со слогом, и действительно - к поздним годам наработал очень сложную грамматику, которую, неприклад, невозможно переводить. Это, конечно, даже близко не Достоевский, который в принципе не переводится из-за поразительно тонкого русского слога (именно это подразумевал Белинский, воскликнув, что Достоевский пишет как художник, откуда и появилось выражение "художественная литература", мгновенно ставшее затасканным и перенесённым на всё, что писалось (кафка был какой художник, например, в духе кокошки с эволой)), но я не представляю себе, как можно переводить позднего Чехова, сохраняя хоть в какой-то мере этот слог. При этом общее впечатление лично для меня тягостно, неприятно, муторно. И уже до откровенного идиотизма этот чёртов "психологизм" доведён "американской школой", с самого начала замешанной на психоанализе (отвратительной совершенно зоологической спекуляции) - от "Лондона" с собачьей кличкой Джек и полудурка Драйзера с скошенным подбородком вечно обиженного ничтожества до кошмарных монстров в виде гориллы Конга и клинического психопата Блоха. Только в отличие от них Чехов был человеком великой культуры и большого ума, что, в конечном итоге, сделало его самым известным в мире русским писателем. Справедливо это или нет - вопрос как бы другой. Просто иностранцы не знают, как звучит Достоевский в оригинале) Естественно, не представляют они себе, как мерзок на русском Набоков, столь популярный на западе (а он писал до крайности плоско и это легко переводилось), но едва ли зная Бунина, пусть он и отличился так (это быстро забыли). Что стихи нужно читать только в оригинале - об этом уж и напоминать нечего.

Что ещё сказать? У меня, как Южанина, есть некоторая гордость за Чехова, за его этот успех, если хроническое истощение в вечном беспокойстве можно так назвать. Стоило ли оно того, Антоша?.. Я всегда презирал литературу. Что, впрочем, не помешало мне назвать мой единственный роман не иначе, как "Литератор")

PS Излишне говорить, что весь труд Чехова по какой-то совершенно невероятной логике перешёл его сестре, как и сёстры заполучили труды Рембо, Ницше, Есенина и т.п., реже это жена (жена Бунина, скажем, передала весь архив мужа в какой-то шотландский, что ли, институт, не в российский же) или вообще тётя (наследница трудов Лавкрафта, хотя, мягко говоря, не очень смыслила в сем). Я даже не предпринимаю попытки это понять...

"Nieciekawa historia"

Польская киноверсия истории, рассказаной Чеховым. Как по-мне, одна из самых слабых его работ. Чехов сильно сдавал в здоровье, он не был уже так напорист и самоуверен, как в молодости, он прям глубоко прочувствовал угасание...



Прекрасная постановка (Чехов в принципе легко экранизируется). В польских фильмах всегда были интересные монологи и диалоги, что в принципе нестандартно (у других это либо натужное занудство (как у французов - терпеть не могу их поделки), либо пошляк ни о чём (как у инфантильных американских дворняжек, типа Тарантино)). Такие интересные диалоги есть ещё в японских фильмах, ну и в венгерских тоже, вот только они молчуны по природе и в венгерском кино самые сильные сцены безмолвны (но в тех нечастых случаях, когда есть распространения, это что-то с чем-то - это как когда корейцы начинают говорить серьёзно).

"На театральной сцене Москвы - посредственности, бездарности, выскочки, нет ни одного настоящего таланта", - это пишет Чехов в 1889-м году. Традиция, как они это называют.

Герой в фильме показан достаточно бодрым, а мне показалось по истории Чехова, что он совсем разбит. Впрочем, внешность всегда обманчива.

Супруга его также показана всё ещё довольно привлекательной женщиною, тогда как в оригинале она "очень полная, неуклюжая", и герой смотрит на неё не как на проезжающий автомобиль, а, цитирую, "напряжённо всматриваясь", ему "больно смотреть на неё" (это в оригинале на русском дословно). По виду же героя фильма такое впечатление, что он и ухом б не повёл, если б увидел, не знаю, ужасы Волыни. Пардон, это не шутка. Просто трудно абстрагироваться от того, как история показана в книге, я её недавно перечитывал. (И надо сказать, поздний Чехов - это то ещё тяжкое чтиво. Лично я больше это перечитывать не стану точно. Уж лучше Бунин, а ещё лучше - переключиться на поэтику. Самое умное, что можно сделать в жизни.)

Ах, да! В фильме-то показано, будто это "элитная семья", хотя на самом деле они страшно бедствовали! Им лакей приносит чай - это невозможно, это лишняя трата денег. Профессор с ума сходит, думая о том, как жить дальше, тогда как жене его всё трын-трава, а дочка ещё ноет, что не может поступить в консерваторию. Отец терпит. Но в нём нарастает гнев: она что - тупая? она просит денег, не понимая, что голод уже подступает. И вместо того, чтобы отдать свои броши и дорогие платья, чтобы получить с этого хоть немного денег, вздыхает о том, что не может обойтись без баловства с консерваторией.

Профессор всё ещё преподаёт, но жалованье - скудное. Ему одному вполне хватало б, но есть нюанс: "Наше" - говорит его жена. "И моё" - говорит дочь. - "Ведь кто-то же должен платить за мои уроки музыки и за то, чтобы я выглядела шикарно". Ну-ну. Излишне говорить, что "мощная женская интуиция" годами находится в полнейшем неведении относительно того, в каком состоянии находится герой и что происходит вообще. Именно это, кстати, вызывает его отвращение - до какой же степени они тупые. Ему всё обрыдло, а просвета никакого нет. И дальше будет только хуже, когда память, угасая, откажется служить ему.

*

Касаемо монологов: тут браво, они практически точно воспроизводят оригинал. Вот герой только совсем не похож на книжного, равно как и жена. Всё выглядит почти гемютно, но в истории это было крайне душно.

Ещё у них был сын - офицер, который где-то служил. Ему регулярно высылали деньги и тот их принимал. Неужели офицеру не хватало его жалованье? Зачем он брал у родителей? Он вообще в курсе, что они нуждаются? Нет, он об этом не думал. Он никогда не интересовался, как живут они и никогда их не навещал.

Профессор помогает писать диссертации - всегда помогал. Он прославился как видный учёный, причём мирового уровня, но это было давно. Ему стыдно из-за своей нищеты, она ему кажется позором. (В скобках замечу, что это одна из черт русского характера, из-за которой - в том числе - со стороны русские кажутся похожими на испанцев: во что бы то ни стало, они пытаются сохранять достоинство и редко теряют лицо, что воспринимают крайне болезненно, а иногда не могут этого пережить (см. историю подполковника Евгения Яковлевича Максимова, например); поляки, известно, "французы среди славян", - та же вздорность их, - а украинцы практически копия итальянцев: шумные, болтливые, нигде не нужные, но считающие, что везде нужны). Это губительно для него, но он упрямо, словно мул или кастилец, держит статус светоча науки. И он не может спать, чувствуя, как разум постепенно оставляет его. Это пока не видно окружающим. Профессор сердится и начинает выговаривать, мол, "я не торгую темами диссертаций, у меня не лавочка тут" и т.д., но в какой-то момент теряет нить. Постепенная утрата кратковременной памяти - признак начинающегося маразмуса.

Его поражает, что никто не понимает, как жестоко он бедствует. Уже годы ему удаётся это скрывать. Это как западня, которую он сам создал - и всё из-за того, что он учёный с мировым именем и не может потерять лицо.

Так, затем какие-то страстишки. Всегда это утомляло. Неинтересно. (Чуть присмотрись: банальная зоология).

Ну а вот и финал...

Сколько диссертаций было написано под его руководством? Больше или меньше сотни? Как ни удивительно, он не только это не забыл, это как раз последнее, что он забудет...

В этом и весь ужас.

Фильм, за вычетом дурацкого "психологизма" (это не вина поляков, конечно, это Чехов навалял), который можно благополучно пропустить без потери смысла, сделан вполне неплохо. В то время ещё было хорошее кино, а кино Польши весьма ценилось и было признано. Нынешний польский кинематограф никому не интересен, включая самих поляков. Фильм "Ангелюс" (Angelus, 2001) ещё туда-сюда, но в основном - либо коммерческие поделки, либо низкопробный трешак. То же и у москвичей, конечно (вот пытался смотреть их поделку "Смерть и чипсы" (2019) якобы по Андрееву - даже на перемотке несмотрибельно; я не знаю, была ли когда-нибудь культура в Москве, всемирную известность русская культура получила в Имперский период, когда столицей был Санкт-Петербург (1732-1918-е гг.) - город Пушкина, Гоголя, Достоевского: авторов Золотой эры русского Искусства; там получили образование на самом деле и будущие украинские писатели - Сковорода, Шевченко и другие; там возникнет собственная литература, в том числе одно уникальное направление ("литература белых ночей", напоминающая нуар; есть очень удачный английский фильм The Double (2013) в таком ключе), собственная поэзия, собственная мифологема (в ней Петербург называется просто Городом*); сейчас это кажется столь невероятно далёким до степени фантастичности...).

________
* это понятно, ведь Москва только в 1930-е годы стала более-менее напоминать подобие города, который они сейчас хвастливо называют Моськоу-сити; ишь ты

мда

То самое семейное счастье.

хех)

Моя древняя песенка, опубликованная на "Ютьюбе" лет десять назад и затем в видео клипа в 2020-м -



Lycia в 2022-м:



Послышалось:)

А вообще, всё равно классно звучит. Хоть что-то свежее в этом тухляке под названием "современная рок-музыка". Сам я шёл, естественно, в собственном направлении и, наконец, разработал не один, а несколько стилей, в то числе в метал. В данном случае это стиль, который я поначалу хотел назвать "неокспрессионизмом" но потом подумал, что это какая-то чушь. Что значит "нео"? Что изменилось за сто лет? Экспрессионизм как был в своих примерных контурах, обозначенных (говоря о концепте, не о музыке) Леонидом Андреевым (1871-1919), Станиславом Пшибышевским (1868-1927), Ладиславом Климой (1878-1928), Георгом Траклем (1887-1914) и Отто Диксом (1891-1969), так и остался, не изменилось ровным счётом ничего. Однако это был всё-таки определённый музыкальный стиль, который я, слегка подумав, беспечно назвал просто Телемитским Роком (Thelemic Rock)) Нет, ну а почему и не назвать так? Я не припомню, чтобы кто-то использовал такое определение. А вообще, я называю Телемитским Роком вообще всё, что носит дух Телемы, хотя я бы не поручился, что смог это как-то рационально обосновать, да и зачем. Важна только суть.

Пара слов о Lycia: как всегда, это был фактически личный проект одного одарённого человека, в данном случае это Майк ван Портфлит, сыгравший в Штатах примерно такую же глубокую, абсолютно чуждую коммерческой потребе, эстетическую роль, как Анджело Бергамини в Европе. Какие-то глубокие концепты, вероятно, заложены в рамках проекта Lycia, но я не вникал (у Бергамини концептов через край) даже вкратце потребовалось бы расписать пару томов, что такое Kirlian Camera (и, соответственно, ветки в виде проектов Ordo Ecclesiae Mortis, Uranium USSR 1972, Stalingrad, Zentral Friedhof и мног. др.) и о чём это вообще). Ван Портфлит начал музыкальное творчество уже после того, как закончил учёбу и получил докторскую степень в области культурологии. Не исключено, что он почерпнул нечто или возникли некие соображения, кои он решил выразить в музыке. Не вникал совершенно, не знаю ничего, я сугубо человек Европейской культуры, мне Латвия в сто раз интереснее, чем какая-то Америка, Штаты в моём видении мира это что-то вроде Папуасии, с трудом найду на карте) И вдобавок я панславист - это вообще собственная цивилизация в рамках уже Европы.

Звучит, как я уже сказал, занятно) У ван Портфлита великолепный тон, хотя он "певун" примерно такой же, как и я с Бергамини)) То есть никакой.

PS Что ещё поразительно - данная песенка совершенно не в стиле Lycia, которые всегда играли крайне размеренную музыку с тяготением к дарквейву. Вот собственный стиль Lycia, по которому их знают:



С чего вдруг Майк решил изобразить нечто в духе синт-попа, совершенно неясно. О чём песня, также не имею представления, в Континентальной Европе не говорят на английском (в Европе говорят на латышском, венгерском, нидерландском, финском и других языках, в качестве связок, когда нужно, используя немецкий, русский или французский). Впрочем, первый альбом Ministry вполне навевает. Я же говорю: послышалось...))))