Наверное, я совершил ошибку, решив перечитать сначала Бунина, а потом Чехова - после Бунина Чехова читать до крайности тяжко, хотя что-то я всё же прочёл. Он слишком упирал на психологизм, потому что это было ещё внове в те годы и, как по мне, он не различал чувства меры. Вот из-за этой плебейской манеры докучливо и дотошно объяснять каждый чих, каждый вздох, каждый шаг героя, любое движение его туловища или ума, невозможно читать литературу дворняжек (у нас хоть выбор есть, а в США вся лит-ра только такая). Почему этого нет у писателей из дворян (у Бунина, в частности)? Потому что у благородного сословия чувство дистанции в генах и, кроме того, в базисном воспитании. Они никого к себе близко не подпускают, но и сами не суются во всякую грязь. Плебеи же не знают никакой меры! Вот и Чехов тоже был их типа "психологов" - просто невозможно это читать. Что, чёрт побери , можно "выяснить" в человеке, кроме того, что у нег набор стандартных биологических функций и поведенческих реакций? Интересно ведь не это.
Как бы то ни было, для меня Чехов слишком плосок. Бунин, несомненно, мне несравненно ближе. Он и ясней и чище, и слог его блестящ. Всё же не "за просто так" он получил не одну, а три Пушкинские премии и вдобавок стал первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию. Кроме того, Бунину повезло и с новым жанром искусства - с кинематографом. Уже при его жизни, в 1940-х годах, было замечено, что его истории отлично отображаются в кино и начались экранизации, коих было много. Чехов же того времени уже не застал, а театральную работу он явно не тянул. Как всегда - ищите женщину! В конце жизни на шею Чехову уселась эдакая немка, которая с плебейской простотою всерьёз полагала, что Чехов лично под неё будет писать пьесы. Желчный и саркастичный, Чехов такими планами не располагал, да и вообще, особых иллюзий о женщинах не имел) Тем не менее, театр отнял остатки его сил, коих хватало ещё в тяжкой и многолетней борьбе с туберкулёзом, превратившим его крепкое и крупное тело крестьянина в что-то желтушно-иссохшее. Чехов напрасно так напирал на "литературный труд" в последние десять лет своей жизни, дойдя до истощения и, как пишут биографы, мечтавший хоть годик побыть просто в покое. Но покоя уже не было...
При этом, как всегда, мы вовсе не интересуемся вопросами морали - был ли он "хорошим" или "плоим" человеком или писателем или театралом, потому что такими вопросами задаются только дети и всякие балбесики. (Можно подумать, что смертным дано знать, что есть истинное добро и настоящее зло, а не набор всякой словесной шелухи). Нас интересует только суть! Чехов, как это представляется лично мне, слишком серьёзно относился к такому похабству, как литература и театр. Будь он поэтом, его жизнь сложилась б иначе, но стихов он, кажется, не сочинял и, кроме того, поэтическим темпераментом (а именно он делает интересными Ницше и Кроули) не обладал. Несчастный, по сути, человек, страдавший от неудовлетворённого самолюбия, кому-то что-то вечно доказывающий. Нет, он не был ресентиментом, как это любят врать немцы (ибо всякий германец - в первую очередь лжец), он был горд необычайно, но по какой-то причине жизнь его просто не складывалась. Возможно, из-за рождения в таком неприятном городе как Таганрог, где заправляли иноземные торгаши и прямо на улицах похищали девушек для турецких гаремов, возможно из-за зыбкости статуса его семьи (не плебеи, но и не помещики), а возможно, из-за своего характера, который был, скажем так, не из приятных. По крайней мере, чувство дистанции у него отсутствовало напрочь, начисто. Забавно, что это почему-то кажется глубоко родственным англичанам, которые по неведомой причине просто обожают Чехова. В самой России любят Достоевского, и должен признать, что слог его действительно сказочный. Именно поэтому я его и не читал) Хотя любому нужно читать Достоевского, чтобы представлять себе всю красоту и изысканность русской речи. Для немцев это недоступно - я не знаю ни одного "мыслящего остолпа" Германии, который знал бы русский язык, хотя шпенглер, кажется, тужился, но, ясно дело, не осилил; итальянский он тоже не потянул) Достоевский был из дворян, ясно дело, и у него чувство дистанции не просто было, оно было у него до крайности обострено; в том-то и проблема его заключалась - в его крайней мнительности и обидчивости; такой же был и Гоголь. В этом и разница школ - жёсткая, лаконичная, даже агрессивная школа Чехова (а я отношусь именно к ней) и интровертивная, мечтательная, крайне прихотливая и утончённая школа Достоевского, - так или иначе любой русский автор относится к той или другой школе, если мы говорим не о пустышках, которые что-то там кропают в своих сифилитичных коммуналках смердящих мочой "таинственных закоулков", а о талантах, работающих со стилем. Скажем, в немецкой или какой-нибудь американской литературе подобные направления различить невозможно, но, не стану отрицать, есть очень чёткие контуры школ во Франции и Англии, где литература всё же была чем-то большим, чем просто способом заработка (как в США) или продуцирование ужаснейшего ресентимента, если не назвать определённей (как у немецкоязычных). Ну, и, соответственно, есть и какие-то касания. Французов я, правда, не знаю (брезгую), а вот идея провести какие-то параллели меж русской и английской литературности действительно есть. Я не знаю, напишу ли я что-то на эту тему или нет - я никогда не ставлю никакой задачи. О многом я просто уже забыл. Профита с этого ноль, энивэй)
Bon! Чехов, безусловно, имел свой резон и мы относимся к этому достаточно дистанционно. К нему постоянно навязывались в друзья, но не те, к кому он бы хотел навязываться сам, а его откровенно сторонились. Пытаясь создавать свою жизнь, буквально творчески производить её, он неохотно говорил о фактах биографии, а отчаянно пытался быть кем-то, вполне возможно завысив планку слишком. Естественно, было предостаточно тех, к кому он мог относиться высокомерно и свысока. После того, как он начал издаваться, родная мать говорила о нём с придыханием, как будто это был какой-то махатма; наконец, и отец перед ним преклонился, словно перед каким-то благодетелем. С братьями же Антоше повезло - все они по способностям уступали ему, то есть были просто обыкновенными посредственностями. А Чехов таким быть не хотел...)
Фактически же, говоря о заслугах, Чехов создал не одно, а три новых направления в литературе. Практически в чистом вид Чехов перешёл в английскую литературу благодаря Вулф, очень похожей на него психотипом (и та же чудовищная манера плескаться в "психологических", но на самом деле бихевиористско-зоологических помоях), и многим другим такого же пошиба авторам (нет там знати), но нужно подчеркнуть, что Чехов почти маниакально работал со слогом, и действительно - к поздним годам наработал очень сложную грамматику, которую, неприклад, невозможно переводить. Это, конечно, даже близко не Достоевский, который в принципе не переводится из-за поразительно тонкого русского слога (именно это подразумевал Белинский, воскликнув, что Достоевский пишет как художник, откуда и появилось выражение "художественная литература", мгновенно ставшее затасканным и перенесённым на всё, что писалось (кафка был какой художник, например, в духе кокошки с эволой)), но я не представляю себе, как можно переводить позднего Чехова, сохраняя хоть в какой-то мере этот слог. При этом общее впечатление лично для меня тягостно, неприятно, муторно. И уже до откровенного идиотизма этот чёртов "психологизм" доведён "американской школой", с самого начала замешанной на психоанализе (отвратительной совершенно зоологической спекуляции) - от "Лондона" с собачьей кличкой Джек и полудурка Драйзера с скошенным подбородком вечно обиженного ничтожества до кошмарных монстров в виде гориллы Конга и клинического психопата Блоха. Только в отличие от них Чехов был человеком великой культуры и большого ума, что, в конечном итоге, сделало его самым известным в мире русским писателем. Справедливо это или нет - вопрос как бы другой. Просто иностранцы не знают, как звучит Достоевский в оригинале) Естественно, не представляют они себе, как мерзок на русском Набоков, столь популярный на западе (а он писал до крайности плоско и это легко переводилось), но едва ли зная Бунина, пусть он и отличился так (это быстро забыли). Что стихи нужно читать только в оригинале - об этом уж и напоминать нечего.
Что ещё сказать? У меня, как Южанина, есть некоторая гордость за Чехова, за его этот успех, если хроническое истощение в вечном беспокойстве можно так назвать. Стоило ли оно того, Антоша?.. Я всегда презирал литературу. Что, впрочем, не помешало мне назвать мой единственный роман не иначе, как "Литератор")
PS Излишне говорить, что весь труд Чехова по какой-то совершенно невероятной логике перешёл его сестре, как и сёстры заполучили труды Рембо, Ницше, Есенина и т.п., реже это жена (жена Бунина, скажем, передала весь архив мужа в какой-то шотландский, что ли, институт, не в российский же) или вообще тётя (наследница трудов Лавкрафта, хотя, мягко говоря, не очень смыслила в сем). Я даже не предпринимаю попытки это понять...
Комментариев нет:
Отправить комментарий