Поначалу это был ёрнический вопрос, исходящей из личной неприязни к Штирнеру: а были ли вообще такие - "штирнерианцы"? Я что-то мельком слышал, но никогда не интересовался.
Решив выяснить, быстро обнаружил (в общем, как я и предполагал), что штирнерианское движение, конечно же, было, и даже довольно бурным, хотя и достаточно локальным. Связано оно было не столько со Штирнером, сколько с очень успешным романом МакКея "Анархисты" (1891). На волне этой славы была воспринята и полная воодушевления биография Штирнера, увидевшая свет в 1898-м году, также оказавшаяся очень успешной и выдержавшей множество переизданий на всех ключевых языках Еврпы (на русском она выходила дважды). - Это, собственно, и было началом известности Штирнера, совпавшей с известностью Ницше, а также с первыми изданиями Достоевского на немецком. Всё это тонким и замысловатым образом переплеталось, образуя общий напряжённый и очень страстный такой фон, который в общем можно назвать "авангардным". В частности. если ницшеанцы быстро обнаружили себя в экспрессионизме, Достоевского назвали своим гуру экзистенциалисты, то штирнерианцам больше по вкусу пришёлся футуризм. Так или иначе всех сплотил Авангард.
Говоря непосредствено о штирнерианском движении, то оно связывается с итальянскими анархистами, в частности с Ренцо Новаторе (12 май. 1890 - 29 нояб. 1922), Бруно Филиппи (20 мар. 1900 - 7 сент. 1919) и Северино Ди Джованни (17 мар. 1901 - 1 фев. 1931). Я прочитал что-то из их работ - что ж, могло быть и хуже. Некоторые пассажи мне даже понравились.
Новаторе:
"Радость и печаль - лишь два хмельных напитка, которыми жизнь напивается допьяна. Оттого и неверно, что жизнь подобна никчёмной и пугающей пустоши, где уже не бушуют цветы и не наливаются алым плоды.
И даже самая могущественная из всех печалей, та, что вынуждает сильного человека сознательно и трагически сокрушить свою индивидуальность, есть лишь неистовая манифестация искусства и красоты".
Неплохо.
Далее: "Бунт свободного против печали есть лишь интимное и страстное влечение к более яркой и насыщенной радости. Но столь сильная радость может явиться ему лишь в зеркале глубочайшей печали, сливаясь с ней позже в неимоверном варварском объятии.
По мне, жизнь есть не что иное, как героическая ода радости и порочности, написанная окровавленными руками печали и боли, или трагическая мечта об искусстве и красоте!".
Что-то типа того.
Не всегда это обязательно тон манифеста (в данном случае это экзистенциальный манифест Новаторе, его творческая самоиндентификация), но европейское искусство конца XIX-го века и первой четверти ХХ-го века в принципе было экспрессивным, будь то поэтика, живопись или кино. Анархисты были очень заметными и яркими деятелями, но увы, исподволь и поначалу не слишком угрожающе надвигался тоталитаризм в его различных формах. В Италии это было фашизм.
Не будучи политически мотивированными, - по крайней мере, касаемо анархо-индивидуалистов, - анархисты однако же сразу восприняли фашистов как своих экзистенциальных врагов. По мере нарастания сил чернорубашечников, анархистское сопротивления становилось всё более ожесточённым. На пике речь шла уже фактически о военных действиях - так называемое Красное Двухлетие (Biennio Rosso), когда два года, в 1919-1920-х, столкновения носили крайне ожесточённый характер. При всей своей бесшабашной храбрости, анархисты не могли не проиграть, ибо это были тенденции эпохи, и в 1922-м году в Италии к власти приходят фашисты. К тому времени Наваторе и Филиппи уже погибли.
Оставшиеся в живых анархисты были вынуждены покинуть страну и уехать кто куда. Наиболее привлекательной страной с перспективой анархистской деятельности была Аргентина. Фактически европейская страна, развитая культурно и интеллектуально, именно Аргентина стала прибежищем итальянских анархистов, вроде Северино Ди Джованни. В отличие от упомянутых, он не стремился к выражению в поэзии, он придерживался концепции "прямого действия", оставляя всё прочее за бортом. В конечном итоге он оказался в застенках за ряд преступлений и был приговорён к расстрелу, во время коего скандировал "Evviva l'Anarchia!", - потребовалось восемь пуль, чтобы свалить его, а это, на секундочку, был 7.65мм калибр виновки Маузера...
Тудно сказать, как сложилась бы история итальянского анархизма, не будь истребления в войне с фашистами, - скажем, швейцарскому дадаизму и французскому сюрреализму ничего не угрожало, но они завершились в то же время, что и итальянский футуризм - поэтическое детище анархистов, даже не дотянув до 1930-х. О трагических судьбах Сергея Есенина и Эзры Паунда, думаю, нет нужды лишний раз упоминать.
Что касается непосредственно штирнерианских концепций, как и кем они развивались, - об этом я не знаю ничего, да и вряд ли буду тратить на это время. Интересен только ранний, авангардный период, а он связываеся с Италией и местным анархистским движением, закончившимся в 1922-м году. Что было затем, честно говоря, малоинтересно. Но вообще анархисты всегда отличались чрезвычайно обширными познаниями в диапазоне от биологии до древнегреческой философии. Изначально Прудон, популяризовавший слово "анархия", вообще никак не касался политики, а изучал труды Античных философов.
Вот, скажем, труды современного аргентинского анархиста, профессора философии Анхеля Каппеллетти (1927-1995):
Также он переводил Сенеку, Платона и Гераклита на испанский.
Несмотря на характерное - и для меня лично несноснейшее - словоблудие, выработанное анархистами, бесплодными и даже просто бесполыми демагогами, в авангардном периоде этого не было, причём каждый стремился выражать именно свои личные воззрения, старательно избегая "вляпываться" в какие-то аллюзии (конечно, они были неплохо образованы и тот же Новаторе прозрачно "косил" под уайльдовский дендизм), - выработка собственного стиля считалась чем-то вроде вопроса чести у анархистов-авангардистов. Понятно, что впоследствии от этого не осталось и следа, и нынешнее т.н." анархистское" словоблудие просто нечитабельно. Это абсолютные помои, в которых нет даже квазинамёка на личность, на какой-либо стиль вообще. Это набор нескольких примитивных штампов, - вроде традициональных частушек, повторяемых в одних и тех же контекстах раз за разом, - которые так и сяк мусолятся, и передаются, как герпес, от одного членососа идейного анархиста к другому. Но безыдейный, манифестационный анархизм, я не спорю, был неплох и даже в чём-то созвучен и ницшеанству и Телеме. Поначалу как я уже сказал, резкого разделения не было вообще. "Великие дебаты", которые возникли при попытке выяснить, обязан ли был Ницше хоть как-то Штирнеру, были формальны и академичны, особо не затрагивая ни ницшеанцев, ни штирнерианцев. Это не играло существенной роли, хотя я лично считаю, что влияния не было (и Ницше, скорее всего, Штирнера даже не читал, просто не находя это интересным, хотя настрой был скорее исподволь враждебным; как известно, анархисты также враждебно относились к Ницше, считая его правым реакционером*).
Более детально изучать творчество итальянских анархистов я, вероятно, не буду, но что-то из этого я прочитал. Наваторе был очень продуктивным, но Филиппи гораздо интересней. Надеюсь, найду ещё что-нибудь из его сочинений. Вот в нём было что-то настоящее, какой-то мрачный огонь тёмного романтизма...
_________
* действительно, Ницше всегда подчёрквиал важное значение иерархии, сословий, выступая с резкой критикой против т.н. "равенства", какой-то "уравниловки" и т.п.; прожить жизнь, сохраняя верность своим идеалам и мечтам, отвергая как шлак и грязь все так называемые "всеобщие ценности", всякое там "общее благо", - это важно и принципиально, это консолидирует и закаляет; нет и быть не может ничего во вне, что имело бы существенное или какое-либо значение в мире моих представлений, воззрений и грёз; только то, что имеет ценность для меня лично, имеет ценность вообще, всё остальное абсолютно несущественно, априори фиктивно и неподлинно
Комментариев нет:
Отправить комментарий