Грин

Грин был дрянь человечек, вроде Элиота, и писал дрянь, вряд ли впечатлявшую даже его кошку. Но иногда у него попадалась пародия на драматизм (вероятно, нечто алкоголическое). Вот нечто подобное:

"Когда ставишь себе недосягаемую цель — плата одна: отчаяние. Говорят, это непростительный грех. Но злым и растленным людям этот грех недоступен. У них всегда есть надежда. Они никогда не достигают последнего предела, никогда не ощущают, что их постигло поражение. Только человек доброй воли несет в своем сердце вечное проклятие".

Если звдуматься, то это кажется почти осмысленным измышлением. Вряд ли спонтанное словообразование по ходу написания, звучит почти искренне. Местами Грин правдоподобен или что-то типа того. Правда, ни при каких усилиях мне не удаётся уверовать в его истый католицизм (и Мориак меня тоже не убедил) - это уж совсем нонсенс. Каким лопухом нужнго быть, чтобы купиться на такую унылую пропаганду? Но он мог терзаться по этому поводу. По крайней мере, очень на это надеюсь. А то, что жизнь он прожил зря - так то ясно, как день божий)

Вот ещё один момент, отображённый почти со страстью:

"В нем закипела злость. Он потратил столько денег, чтобы взять жену с собой и утихомирить свою совесть — слишком уж часто он ездил один, — но трудно представить себе более унылую компанию, чем нежеланная женщина. Он заставил себя спокойно пить кофе, хотя ему хотелось грызть чашку.

— Ты расплескал кофе, — заметила миссис Картер.

— Извини. — Мистер Картер поднялся. — Ладно. Я что-нибудь устрою. Подожди меня здесь, — он наклонился к ней через стол. — Только не удивляйся. Сама напросилась.

— Знаешь, обычно удивляться приходится не мне, — сухо улыбнулась миссис Картер.

Он подумал: «Господи, сделай так, чтобы она умерла. Пожалуйста, Господи, пусть она умрет...».

Браво! В остальном - проходная литература. Но романы об Африке и Мексиканских страданиях я прочитал. Точнее, прочитал до середины, а затем быстро долистал до конца, причём не с первого раза (настолько было наплевать, чем всё заканчивается). Создалось впечатдение, что Грин хорошо понимал эти континенты. Интересное описание африканцев, которые лишь в первое время кажутся очень чуждыми и "на одно лицо", а затем оказываются людьми очень своеобразными и интересными. Женщины на первое время кажутся отталкивающими, а затем - никаких других просто видеть не можешь) Забавно, что уже через год жизни в Аврике белые женщины полностью перестают быть интересными (зато всякая чернокожая милашка начинает волновать не в шутку), кажутся неприятными и отталкивающими, зачастую просто уродливыми и - самое смешное - все кажутся на одно лицо. Это показывает, насколько мощно работает психогеография, и как стремительно превращаешься сам в африканца. Это не преувеличение совершенно, Африка обладает колоссальным магнетизмом. В других областях, наверное, этот эффект гораздо слабее. В конечном итоге, Чёрный континент - баснословно древен, что показывает и генетика. Да и где ещё услышишь такие языки, как койсанские? Впрочем, у аборигенов Австралии ещё (только вдуматься, койсанские язык образовались тогда, когда Австралия была частью Африки и все тогда говорили на койсанских языках; сейчас это, увы, лишь 300 тысяч человек едва-едва). Мексика также предстаёт очень живо, но во многом это та же Европа, что-то вроде Кастилии: пустыни, кактусы, сомбреро. Сильного ощущения чуждости нет, а поэтому и нет "перерождения". Просто остаёшься самим собой, а не "белым негром", как это происходит в Африке)

В остальном - достаточно заурядные истории. Я не знаю, почему Видал восхищался Грином. Как по-мне, ничего особенного. Но за Африку - плюс.