Сильвиус Леопольд Вейсс (1687-1750)

относится к числу тех музыкантов, которые сочиняли только светскую музыку и для определённого инструмента. В данном случае Вейсс сочинял для барочной лютни, столь хорошо известной в позднее Среджневековье как инструмент бардов и рыцарей. Да-да, вы удивитесь, но в числе дворянских добродетелей было и умение играть на лютне*. (Можете себе представить Гошу Гогенцоллерна с лютней, лол?))).



Как водится, Вейсс буквально с первых дней жизни находился в благоприятнй для развития музыкальных способностей атмосфере, поскольку, как и многие музыканты прошлых веков, слышал музыку с первых дней, т.к. его отец был музыкантом, как и отец Ницше или Яна Зеленки. Позже появятся младшие братец и сестрица, которые также будут музыкантами и что-то сочинять.

Всего Вейсс сочинил что-то вроде тысячи этюдов для лютни (и я ещё имел наглость считать себя продуктивным музыкантом, едва ли сочинив больше пятисот музыкальных работ!)), однако исследователи отмечают, что из этих работ явно что-то принадлежало его отцу, брату, сестре и вдобавок ещё и племяннику, у которого тоже была фамилия Вейсс) В те времена, когда в Европе люди жили в христианской общине, ещё никто не морочился с эгоистическим "авторским правом" - эта мерзость начнётся только с французского дегенерата Гюго (1802-1885) (и её подхватит другой атлантистский мерзавец - Диккенс (1812-1870), который расширит понятие копирайта с опубликованных книг до устных лекций включительно); поэтому не всё можно точно распознать, но, конечно, сотни работ были созданы Сильвиусом Вейссом лично. (Можно также вспомнить и великого Хайяма, которому приписывются порядка 50 тысяч рубаи, однако сочинил он лично не более 10 тысяч, а остальное принадлежало анонимным суфиям - естественно, очень благородного происхождения, что не позволяло им высказываться открыто ввиду возможных весьма упрёков в пошлости; сам Хайям никаким "литератором" не был; он был математиком, а рубаи писал, чтобы избавиться от посторонних мыслей, которые ему мешали в учёной работе. Представление о литературе как о пошлом жанре (и журналистике как о жанре откровенно подлом) сохранялось, по меньшей мере, в Персии, Японии и Европе - те культуры, с которыми я знаком - вплоть до середины XIX-го века; ещё Мопассан (1850-1893) стыдился публиковаться под собственным именем и первые сочинения издал под псевдонимом).

Наследником барочной лютни является современная гитара, но в музыкальном смысле она представляет значительную деградацию, поэтому для настоящего музыканта не интересна. Зачастую она просто не звучит. (Сколько ни слышал гитарного исполнения классических работ - не понравилось ничего; я рекомендую осваивать лютню, если есть желание заниматься прекрасной музыкой до тошнотворного дегенерата Моцарта (1756-1791)).

________
* точно так же в Китае непременным требованием для знатного аристократа, служащего чиновником в Империи, было умение слагать стихи, а также каллиграфия (учитывая сложность иероглифов); странное на первый взгляд требование, однако не без резона предполагалось, что поэзия дисциплинирует ум; кроме того, от чиновников требовалась некоторая велеричивость и безупречная грамотность в высказывании; неспособные, конечно, забраковывались и не могли занимать какие-либо должности; естественно, это представление перешло и в самурайскую Японию, которая исповедовала философию конфуцианства и лишь в обрядовой части (свадьба, похороны) следовала местным обычаям; поэтому умение грамотно и ясно выражать свои мысли, велеречиво и с полётом поэтических аллегорий, что вызывало порой просто бурный восторг, ибо умение это несколько неравномерно распределено (были и одарённые поэты), было требованием  для всякого самурая, равно как и владение безупречное письмом; дураков среди самураев не было, это точно; что касается других культур, то в Персии шесть Великих Поэтов - Хайям, Саъди, Руми, Низами, Джами и Хафиз Ширази - были практически эталоном грамотной речи, значение и влияние которых на культуру просто трудно представить поколению маразматического джаза с рэпом-шансоном; огромное значение имела и каллиграфия (см. очерк "Каллиграфия в азербайджанской культуре"); в Средневековой же Европе в числе требований к благородным отпрыскам была и риторика - грамотная, правильная, развёрнутая речь как одна из обязательных добродетелей; дураков держали от глаз долой как позор (но даже эти дураки опупели б, если б сквозь время увидели то, что сейчас называется "песней" в Европе, считая, разумеется, и РФ...))^

^ в сущности, история о князе Мышкине показывает архаичный пример человека рыцарских добродетелей, совершенно уже забытых и выглядящих странно и нелепо, однако родовая знать, уже окончательно погрязшая в праздности и пошлости, испытывала тяжёлый и мучительный стыд и не могла от этого избавиться, потому что князь обладал спокойной уверенностью истинного дворянина; не удивительно, что Ницше пережил, предположительно, очень глубокое потрясение, узнав себя в этой истории...; слово idiot Достоевский использовал в архаичном же значении как "простак, которого не составляет труда облапошить; неведающий, не понимающий происходящего"